15 мая 2015 года судья Тимирязевского районного суда Москвы Сергей Галкин приговорил к пяти годам лишения свободы в колонии общего режима женщину с психиатрическим диагнозом с 1997 года Ларису Галкину. Между тем незаконная продажа лекарств, за которую ее осудили, не состоялась бы, если бы не провокация сотрудников Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН).
Ларисе Галкиной были инкриминированы ч. 3 ст. 30 ("покушение на преступление"), ч. 1 ст. 228.1 ("незаконные производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов") и ч. 3 ст. 234 ("незаконный оборот сильнодействующих или ядовитых веществ в целях сбыта, совершенные организованной группой либо в отношении сильнодействующих веществ в крупном размере").
Как уже рассказывал портал HRO.org, Галкина поддалась неоднократным настойчивым просьбам по телефону девушки Вики и согласилась продать ей две упаковки лекарства золомакс, содержащего психотропное вещество, которое она купила себе в аптеке по рецепту лечащего врача из психоневрологического диспансера №4 Ирины Лепесевич. О том, что золомакс запрещен на правительственном уровне к свободному обороту, а "Вика" в действительности – сотрудница ФСКН Карина Карцева, Галкина узнала уже после своего задержания оперативниками.
Работники УФСКН были и понятыми при обысках, и свидетелями обвинения на суде. У защиты нет сомнения, что понятые не являются незаинтересованными представителями общественности, а ходят в УФСКН как на работу. Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что в ряде протоколов допросов данных свидетелей имеется телефон дежурной части УФСКН.
"Мне просто стало ее жалко", – пояснила Галкина суду свое согласие продать "Вике" препарат.
Несмотря на то, что Галкина признает себя виновной в этом эпизоде и раскаивается в своих действиях, ее адвокат Игорь Гречишкин считает, что женщина невиновна, поскольку ее действия были спровоцированы "блюстителями закона".
Если бы не подстрекательство Карцевой, то Галкина не совершила бы противоправных действий. Подстрекательство само квалифицируется российским Уголовным кодексом как преступление, подчеркнул защитник, выступая в прениях сторон.
Впрочем, вопросы в этом уголовном деле вызывает не только законность провокации.
На судебном заседании 28 апреля под сомнение попали подписи на ряде ключевых документальных доказательств обвинения.
Например, на протоколе очной ставки между Галкиной и Карцевой. Подсудимая заявила суду, что очной ставки в действительности не было, хотя она неоднократно требовала проведения данного следственного действия.
Игорь Гречишкин и его коллега, юрист Центра содействия международной защите Игорь Зубер еще на этапе предварительного следствия обнаружили в деле и сфотографировали протокол этой очной ставки. Он был составлен старшим следователем по ОВД 3-го отдела следственной службы УФСКН России по Москве Вячеславом Сагитовым датировался 16 ноября 2014 года.
Но в этот день Галкина из СИЗО не вывозилась, что следует не только из слов заключенной, но и из учетных записей изолятора.
После того, как защита Галкиной обратила внимание на этот парадокс, в деле взамен старой появилась новая "версия" того же протокола. Только она датировалась уже 16 сентября (см. фото).
Однако закон никаких "черновиков" и "версий" подобного рода документов не предусматривает. Протокол составляется сразу, на месте и подшивается в дело, листы которого должны иметь сквозную нумерацию.
Галкина призналась суду, что не знает, как появилась на протоколе якобы ее подпись и почему в нем впоследствии была изменена дата. В свою очередь Карцева утверждает, будто очная ставка проводилась и подпись на протоколе принадлежит ей.
Это не единственный протокол, существовавший в двух "версиях". Аналогичная ситуация, в частности, и с протоколом опознания Галкиной по фотографии, которое было осуществлено Карцевой (фотографии обеих "версий" имеются в распоряжении автора этой статьи).
Защита ходатайствовала об исключении данных доказательств из дела и указывала на факты вероятного подлога. Но судья ей в этом отказал, так как, по его мнению, не установлена подлинность фотокопий.
Впоследствии защита ходатайствовала о проведении фототехнической экспертизы, в частности, протокола опознания по фотографии. Кроме того, Игорь Гречишкин ходатайствовал о проведении почерковедческой экспертизы сомнительных, по мнению защиты, подписей на протоколах.
Все эти ходатайства тоже были совершенно необоснованно – по мнению защиты – отклонены. Серей Галкин, в частности, сослался на то, что ситуацию пояснила следователь 3-го отдела СС УФСКН России по Москве Анна Донецкая, которая занималась делом после Вячеслава Сагитова. Но Донецкая лишь сообщила суду, что ей ничего не известно о существовании разных версий протоколов и сомнительных подписях. Однако факт наличия фотокопий у защиты она не отрицает.
Кроме двух эпизодов продажи лекарств, в деле Галкиной присутствовало обвинение в подделке медицинских рецептов, дающих право на получение наркотических средств или психотропных веществ (ст. 233 УК РФ). Таковой оно сочло снятие Галкиной ксерокопии с медицинских документов. Но это обвинение развалилось в ходе судебного процесса, и прокурор от него отказался.
В итоге Галкина получила ровно тот срок, который запрашивал гособвинитель. В приговоре говорится, что ее "исправление" возможно только в условиях колонии. Несмотря на искреннее раскаяние подсудимой, ее затруднительное материальное положение, подтолкнувшее к совершению сделки, и заболевание, судья не счел возможным ограничиться условным сроком или ограничением свободы.
Заключенная нуждается в постоянном медикаментозном лечении и регулярном наблюдении врача-психиатра. В настоящее время она удерживается в психиатрическом отделении СИЗО "Бутырка". Когда же Галкина находилась в общей камере СИЗО-6, где была лишена возможности принимать лекарства, она пребывала в таком тяжелом физическом и психологическом состоянии, что хотела покончить с собой. Направление больной в колонию, где должный уход за ней обеспечить проблематично, может привести к самым печальным последствиям.
Тем временем кто-то, наверное, получит новые звездочки на погоны за то, что посадили "особо опасного преступника". Этот способ улучшить отчетность куда легче, чем ловить настоящих наркодилеров.
Источник: http://hro.org
Тем временем
В Красноярске начался суд по иску Хориняк
Октябрьский районный суд Красноярска приступил к рассмотрению иска терапевта Алевтины Хориняк, которую ранее судили за незаконную выписку обезболивающего онкобольному. Об этом сообщает ТАСС.
На первом заседании истица попросила суд предоставить ей больше времени для сбора доказательств, и дальнейшее рассмотрение дела перенесли на 24 июля.
Перед заседанием врач подтвердила, что оценивает моральный ущерб в два миллиона рублей. Ответчиками по иску выступают Министерство финансов РФ, управление Федерального казначейства по Красноярскому краю, а также местное Управление Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков.
Если Хориняк выиграет дело, окончательный размер компенсации установит суд. Женщина отметила, что в случае выигрыша, возможно, направит часть средств на благотворительность. Адвокаты работают на общественных началах, добавила Хориняк.
Своим иском врач хочет изменить систему здравоохранения России. «Служба наркоконтроля не должна влиять на решение врачей о препаратах, которые они выписывают пациентам с онкологическими заболеваниями», — говорит женщина.
В отношении Алевтины Хориняк в 2009 году возбудили уголовное дело за то, что она выписала своему знакомому, умирающему от рака, обезболивающее трамадол. Он не был приписан к ее поликлинике и формально врач не могла выписывать лекарство.
В 2013 году врача приговорили к штрафу в размере 15 тысяч рублей. После нескольких апелляций суд оправдал Хориняк, однако прокуроры пытались обжаловать и это постановление. В ноябре 2014 года гособвинитель отозвал апелляцию. В декабре российский Forbes признал Хориняк женщиной года.
Источник: http://medportal.ru